3
"Сноб", 23 січня 2020
В январе 2019 года Вселенский патриарх Варфоломей предоставил автокефалию Православной церкви Украины (ПЦУ). О том, чего удалось добиться созданием признанной автокефальной церкви, и о последствиях ее появления для Украины и православного мира «Снобу» рассказал архимандрит Кирилл Говорун, доктор философских наук, профессор Университета Лойола Мэримаунт в Лос-Анджелесе, многолетний сторонник украинской автокефалии
Кирилл Говорун Фото: Annochkaaa/Wikimedia
Справка: Православная церковь Украины (ПЦУ) была учреждена в декабре 2018 года после однодневного заседания так называемого Объединительного собора Украинских православных церквей. Томос (то есть документ о предоставлении автокефалии) от Константинопольского патриарха Варфоломея был получен ею 6 января 2019 года. Сторонники автокефалии предполагали, что в ПЦУ должны влиться все де-факто действовавшие на территории Украины православные структуры. Однако фактически, за немногими исключениями, новая церковь объединила прежде не признаваемые православным миром Украинскую церковь Киевского патриархата (УПЦ КП) и Украинскую автокефальную православную церковь (УАПЦ). Украинская православная церковь Московского патриархата (УПЦ МП) — прежде единственная канонически признанная православная церковь на территории Украины — отказалась входить в ПЦУ и объявила о незаконности ее создания. Русская православная церковь разорвала евхаристическое общение со Вселенским патриархом и со всеми церквами, признавшими ПЦУ.
Ɔ. В январе Православной церкви Украины, созданной после получения Томоса от Вселенского патриарха, исполняется год. Для церковной структуры срок очень небольшой, но все же позволяющий говорить о первых итогах. Что вы как сторонник украинской автокефалии, приветствовавший учреждение ПЦУ, могли бы назвать успехами, а что неудачами новой украинской церкви за этот год? Какие прогнозы, связанные с ее учреждением, сбылись, а какие не оправдались?
Пожалуй, я начну с последнего пункта вашего вопроса. Итак, какие ожидания не оправдались. Главное, что не произошло за этот год, — это объединение всех православных Украины в единой новой церкви. Такие ожидания после учреждения ПЦУ действительно были. Некоторые оптимисты полагали, что произойдет это едва ли не сразу после ее учреждения. Чуть более сдержанные прогнозы предполагали, что спустя какое-то время после создания ПЦУ туда начнется массовый переток общин из церкви Московского патриархата. Однако этого тоже не произошло. Фактически количество таких переходов оказалось минимальным. Точной статистики нет, но обычно говорят о примерно 500 приходах, перешедших из УПЦ (МП) под юрисдикцию ПЦУ. Это совсем немного. Надо сказать, что я сам предполагал, что такой процесс перетекания приходов будет начинаться медленно, но затем количество ушедших из УПЦ (МП) приходов будет увеличиваться по экспоненте. Но ничего подобного мы не наблюдаем, и я должен признать, что ошибался. Впрочем, теперь я понимаю, что большой проблемы в этом нет. Для Украины хорошо, что в ней сосуществуют две параллельные канонические православные структуры, которые, если говорить светским языком, будут конкурировать между собой. Если говорить о проблемах новой церкви, то я бы упомянул о том разделении, которое сейчас пытается создать бывший глава Киевского патриархата Филарет. Он образовал вокруг себя небольшую группу сторонников, начал рукополагать епископов и, видимо, продолжит эту практику. Отколовшаяся от ПЦУ группа невелика, но это имеет символическое значение и указывает на то, что внутри новой церкви есть разделительные линии. Впрочем, и здесь ситуация неоднозначная. Фактически отошедшим от ПЦУ считает себя лишь сам Филарет. Церковь же этот уход не признает и продолжает относиться к нему как к Киевскому митрополиту, пребывающему на покое.
Ɔ. Насколько серьезны проблемы, создаваемые уходом Филарета?
Думаю, и здесь есть свои положительные стороны. Филарет, если говорить начистоту, был крайне токсичной фигурой в глазах православного мира. Ведь тема украинской автокефалии обсуждается не первый год, и иерархи разных православных церквей не один раз старались найти способы решить эту проблему. Главным же препятствием неизменно оказывалась фигура Филарета и занимаемая им позиция. В каком-то смысле он является воплощением тех традиций в православии, которые появились в советскую эпоху, ведь он находится на киевской кафедре с середины 1960-х годов. Благодаря расколу, созданному им в начале 1990-х, внутри Киевского патриархата эти советские традиции оказались фактически законсервированы.Так что надеюсь, что вместе с отходом Филарета эти привнесенные обычаи советской эпохи также будут постепенно сходить на нет.
Ɔ. Можно ли говорить о каких-то успехах новой церкви — ожидаемых и неожиданных?
Если говорить о неожиданностях, то темпы признания новой Православной церкви Украины поместными православными церквами гораздо быстрее, чем я когда-то предполагал. Я думал, что оно займет по крайней мере несколько лет. Стоит сказать, что история предоставления автокефалии почти всем поместным церквам проходила непросто и сопровождалась конфликтами и скандалами, а весь процесс мог затягиваться на десятилетия, а то и на столетия. Например, Русской православной церкви после ее фактического обособления в середине XV века пришлось ждать признания автокефалии почти полтора столетия. Однако уже в первый год существования ПЦУ ее признали наиболее авторитетные церкви — первый по чести Вселенский патриархат, традиционно считающийся вторым по авторитету Александрийский патриархат и один из лидеров православного греческого мира — Элладская церковь. Думаю, что вскоре последуют новые признания. Фактически все происходит в турборежиме. Что-то происходит примерно так, как я и предполагал. Я, в частности, надеялся, что ПЦУ будет достаточно открыта к запросам гражданского общества, к участию мирян в церковной жизни. Примерно так это и происходит. ПЦУ не стала заскорузлой закрытой структурой, которая глуха к голосу общества и простых верующих. Она достаточно гибко реагирует на их запросы. ПЦУ наиболее молодая среди поместных церквей и, возможно, поэтому наиболее чутка к вызовам современного мира, наиболее открыта к голосу общества.
Ɔ. В чем это проявляется?
Например, в вопросе допустимости богослужения на родном языке. Дискуссия по этому вопросу ведется сейчас и в русской церкви, и позиция Московской патриархии тут достаточно сдержанная. Недавно патриарх Кирилл заявил о допустимости чтения глав из Писания на русском языке, но настаивает на том, чтобы остальные части богослужения велись на церковнославянском. В ПЦУ большинство служб происходит на украинском. Однако тем общинам, которые желают, чтобы служба велась на церковнославянском языке, также предоставлена полная свобода. Более того, если община ПЦУ пожелает, то может служить и по-русски — с этим у новой церкви, насколько я понимаю, проблем нет. Такая же гибкость проявляется в дате празднования Рождества. Как известно, сейчас только четыре поместные церкви придерживаются юлианского календаря и празднуют рождество 7 января — Русская, Грузинская, Сербская и Иерусалимская. ПЦУ же фактически признала возможность праздновать Рождество и 25 декабря, и 7 января. Это могут решать сами общины верующих, и уже на это Рождество в некоторых епархиях ПЦУ практиковали рождественскую службу 25 декабря. Думаю, такая гибкость заслуживает уважения — новая церковь не догматизирует второстепенные вопросы, а слушает голос общин и исходит из их интересов.
Ɔ. Вы упоминали, что история предоставления автокефалии поместным православным церквам часто сопровождалась серьезными конфликтами, а борьба за признание таких церквей была достаточно тяжелой. Но большинство таких сюжетов — из Средневековья, и в XIX веке роль церкви в обществе была все же иной, чем в XXI веке. Скажите, в чем был смысл такой упорной борьбы за украинскую автокефалию, зачем она нужна самим верующим и украинскому обществу и не объясняется ли все лишь ограниченным политическим интересом?
Отвечая на этот вопрос, надо учитывать и политические аспекты, и социальные, и церковный. Но думаю, что для Вселенского патриарха при предоставлении Томоса был важен именно пастырский, церковный вопрос. Собственно, до признания автокефалии в Украине был раскол. Миллионы ее православных верующих, ходивших в церкви Киевского патриархата или Украинской автокефальной православной церкви (УАПЦ), пребывали вне общения со всемирным православием. Любые же попытки уврачевать этот раскол без создания новой поместной церкви к успеху не приводили. За десятилетия новой истории Украины предпринимались попытки и заставить всех раскольников раскаяться и влиться в УПЦ (МП), и создать несколько более независимую от Москвы структуру, куда, возможно, вошла бы УАПЦ. Но ни один из этих проектов реализовать не удалось. Так что лишь автокефалия оказалось той действенной мерой, после которой миллионы раскольников вступили в общение с православным миром. Думаю, это была главная причина, по которой автокефалия была предоставлена Вселенским патриархом. Впрочем, были, разумеется, и другие причины, в том числе политические. Автокефалия стала реакцией на агрессию российского государства против Украины, в которой активно или пассивно принимали участие и РПЦ, и УПЦ (МП). И в украинском обществе, которое искало средства противостояния российской агрессии, запрос на самостоятельную церковь значительно вырос. Однако подчеркиваю, что эти социополитические, если хотите, причины не были определяющими. Главным был поиск средств для уврачевания раскола.
Ɔ. Иерархи РПЦ, критикующие решение о предоставлении автокефалии, обычно указывают на традиционные церковные нормы, согласно которым уврачевание раскола возможно только в случае принесения раскольниками покаяния, чего не произошло в случае создания ПЦУ. Как вы относитесь к этим доводам?
Что ж, формально это замечание справедливо. Раскольники действительно должны каяться. Однако в определенной мере это покаяние произошло. Давайте вспомним, что примерно за год до предоставления автокефалии Филарет прислал на архиерейский собор РПЦ письмо, которое носило покаянный характер. В нем он, не расписывая свои грехи, все же признал их и попросил у собора прощение за совершенные им в прошлом проступки. Более того, он подписал это письмо не как патриарх и даже не как епископ, а просто поставил свое монашеское имя Филарет. Насколько я знаю, направление такого письма и его примерное содержание было оговорено с Москвой, где ожидали этот документ и могли рассматривать его как необходимую форму покаяния и основания для снятия с Филарета наложенного на него прещения. Другой вопрос, что в итоге Москва решила не идти ему навстречу и покаяние принято не было, что не отменяет того, что оно было принесено.
Что касается УАПЦ, то, опять же напомню, она была готова в свое время войти в особую полуавтономную структуру, которую могла учредить Русская церковь на месте УПЦ (МП), и когда предварительные договоренности об этом велись, то никакого покаяния от нее не требовали. Почему же тогда в случае ПЦУ она должна была поступать как-то иначе?
Кроме того, сам факт, что и УПЦ (КП), и УАПЦ перед созданием ПЦУ на объединительном соборе объявили о своем самоупразднении, уже говорит о том, что они признали неполноценность своих структур, то есть косвенно — их раскольнический характер. За голосовали все епископы этих церквей — в какой-то мере это тоже форма покаяния. Правда, Филарет теперь отказался от своего прежнего решения и настаивает на том, что Киевский патриархат должен продолжать свое существование. Для него это откат от покаяния в прежнее упорствование. Но про других епископов такого сказать нельзя.
Ну, и наконец, ни РПЦ, ни УПЦ (МП) так и не разъяснили, в какой именно форме это покаяние должно быть принесено. Поэтому всегда оставался риск, что, допустим, Киевский патриархат принесет покаяние, а у него по каким-то политическим соображениям его не примут — что и произошло в начале 2018 года. Без четкого указания, что именно хочет от раскольников Русская церковь, требования покаяния, скорее, напоминали заранее готовую форму «отказать» в уврачевании раскола.
Ɔ. По вашим словам, созданию ПЦУ способствовала позиция, занятая иерархами РПЦ и УПЦ (МП) в российско-украинском конфликте. Но в чем была враждебность этой позиции по отношению к украинскому обществу и государству? Мне кажется, что патриарх Кирилл хотел, скорее, максимально устраниться от занятия стороны в этом конфликте и никогда не поддерживал открыто Россию и тем более сепаратистов в Донбассе. Скорее, можно говорить о том, что РПЦ не признавала войну в Донбассе конфликтом России и Украины, но основание ли это для требования автокефалии?
Вы говорите, скорее, о более поздней стадии войны в Донбассе, когда РПЦ действительно испугалась последствий происходящего и начала видимым образом устраняться от этого конфликта. Но я напомню более ранние события, когда так называемая доктрина «Русского мира», артикулированная именно Русской православной церковью, стала идеологической подоплекой войны. Именно она мотивировала людей в 2014 году приезжать в Донбасс и объединяться в структуры вроде Русской православной армии. Эта доктрина выдвигала критерий языка и ментальности выше постулата церковного единства и требовала защиты этого языкового и ментального единства. Я был свидетелем того, как рождалась эта доктрина, предупреждал священноначалие о возможных катастрофических последствиях ее принятия. Увы, моим худшим опасениям было суждено подтвердиться. Кроме того, в самом начале марта 2014 года, когда в Киеве уже победил Майдан и Совет Федерации только-только предоставил Путину право использовать российские войска на территории Украины, отец Всеволод Чаплин, бывший на тот момент официальным голосом РПЦ, уже рассуждал о благости такого решения. Русская православная церковь в свое время приняла молитву о преодолении нынешнего конфликта. Но сама эта молитва уже содержит идеологические и политические установки — молиться предлагается о преодолении междоусобной брани, то есть гражданской войны. Иными словами, верующим предлагается относиться к происходящему как к войне одних украинцев с другими без всякой мысли о России. Эта интерпретация конфликта находится в абсолютном соответствии с позицией Кремля. Кстати, эту молитву читают и по Украине в церквях УПЦ (МП). Так что говорить о полной нейтральности РПЦ, увы, не приходится.
Ɔ. Вы говорите о том, что создание ПЦУ было необходимо для уврачевания раскола в Украине. Но произошло ли такое уврачевание? Фактически в стране все равно существует несколько церквей, а позиции УПЦ (МП), которая отказывается признавать ПЦУ, почти не пошатнулись.
Действительно, критики действий Константинополя на Украине обычно говорят о том, что раскол остался неуврачеванным, а православные в нашей стране разделены. Но, как мне кажется, раскол может существовать на двух уровнях — экзистенциальном и организационном. И экзистенциальный раскол решением, принятым год назад, все же уврачевали. С точки зрения всемирного православия и верующие ПЦУ, и те, кто принадлежит к УПЦ (МП), равноправны и могут находиться в общении друг с другом. В этом смысле раскола больше нет. Однако после такого уврачевания те, кто привыкли к состоянию раскола, пытаются сохранить его на организационном уровне, то есть говорят, что церковь остается разделена и признавать структуры другой церкви не нужно. Так поступает сейчас священноначалие Украинской православной церкви Московского патриархата. И Русская православная церковь их в этом полностью поддерживает. УПЦ (МП) запрещает своим клирикам и мирянам иметь какое-либо общение с православными автокефальной церкви. И хотя с точки зрения Вселенского патриархата различия между двумя этими церквями теперь нет, УПЦ (МП) твердо настаивает на сохранении подобного различия именно со своей стороны. Разделение это искусственно и односторонне. Скажем, если в храм ПЦУ придет причаститься мирянин из УПЦ (МП), они с радостью его примут — точно так же он или она может прийти в любую другую православную церковь. Однако если верующий ПЦУ придет за причастием в храм УПЦ (МП), то его там не примут. Причем принимать его не будут именно в церкви Московского патриархата, а в храмах других поместных церквей примут. То есть состояние раскола поддерживается искусственно и исключительно на административном уровне. Также искусственно среди верующих УПЦ (МП) нагнетается состояние истерии и ненависти к их собратьям в ПЦУ.
Ɔ. Как фактически выглядят отношения между мирянами УПЦ (МП) и ПЦУ?
Как я уже говорил, с точки зрения ПЦУ нет никаких препятствий иметь общение с мирянами УПЦ. Однако внутри УПЦ сейчас разогревается истерия и нетерпимое отношение не только к верующим ПЦУ, но и к Константинопольскому и Александрийскому патриархатам, и вообще ко всем признавшим ПЦУ. Это совершенно искусственная истерия, которая, как мне кажется, сказывается на духовном состоянии верующих этой церкви. Не хочу обобщать, но я вижу, как некоторые миряне этой церкви живут в ощущении постоянного преследования лишь потому, что не хотят признать очевидную вещь: раскола больше нет. Это несколько напоминает сюжет фильма «Гуд бай, Ленин», когда после падения Берлинской стены несчастная женщина продолжала жить иллюзией, что Германия по-прежнему разделена, и ее близкие всячески поддерживали эту иллюзию. Такую же иллюзию в головах многих в УПЦ сейчас поддерживают и из Москвы, и из Киево-Печерской лавры.
Ɔ. Если вы утверждаете, что именно позиция церкви Московского патриархата по поводу войны на Донбассе сильно способствовала созданию ПЦУ, то как же объяснить сохранение УПЦ (МП) столь прочных позиций в Украине? Возможно, этот вопрос не был столь существенным для верующих?
Скорее, это подтверждает, что в Украине сохраняется сильная толерантность к чужому мнению, даже несмотря на условия гибридной войны против нее. Украинцы исходят из принципа «дайте нам жить, как нам хочется, а сами тоже живите, как хотите», и они в большинстве вполне терпимы к Московскому патриархату. Именно поэтому большого конфликта между УПЦ (МП) и ПЦУ сейчас нет. Бывают отдельные конфликтные ситуации, если какие-то общины переходят из одной юрисдикции в другую, но все-таки к тому, что люди ходят в церковь Московского патриархата, большинство относится довольно спокойно.
Могу описать ситуацию, которая существовала до предоставления автокефалии. Я знаю много таких примеров. Человек ходил в церковь — единственной канонической церковью была церковь Московского патриархата. Началась война, и человек понимает, что, по крайней мере, пассивно происходящие события РПЦ поддерживаются. Он оказывается перед нравственной дилеммой: либо уходить в раскол, либо продолжать ходить в ту церковь, которую они считали связанной с агрессором, либо не ходить в церковь вообще. Многие именно так и поступали — уходили из церкви. Именно для разрешения этого противоречия и возникла необходимость создания автокефальной церкви, куда люди могли бы ходить с чистой совестью, осознавая, что это не раскол, а каноническая церковь, независимая от Москвы. Но при этом большинство людей не имеют ничего против тех, кто считает возможным продолжать ходить в церкви Московского патриархата. Ходите, если хочется, только дайте мне возможность ходить в свою церковь.
Ɔ. Украинская православная церковь Московского патриархата — достаточно большая структура. Можно ли утверждать, что все ее клирики занимают пророссийскую позицию в происходящем на Донбассе конфликте и вообще настроены одинаково в важных политических и общественных вопросах? Мне это кажется почти невероятным.
Разумеется, УПЦ (МП) слишком большая, чтобы иметь единую позицию. Там присутствуют разные взгляды. В ней действительно есть иерархи, настроенные радикально пророссийски, для которых Путин — идеал земного правителя и которые условно ждут русские танки на Крещатике. Но такие иерархи составляют явное меньшинство. Многие же как священники, так и епископы УПЦ (МП), например, деятельно помогали фронту в Донбассе, возили туда помощь, но при этом остаются в своей церкви. Большинство же верующих просто хочет ходить в ту церковь, к которой они привыкли (тем более что им постоянно рассказывают, что другая церковь — неправильная). Как правило, они обычные граждане Украины и настроены вполне проукраински.
Ɔ. Отличается ли отношение ПЦУ и УПЦ (МП) к Украинской греко-католической церкви (УГКЦ)?
Греко-католики в целом сейчас настроены на взаимодействие со всеми религиозными структурами Украины. Конфликты времен выхода УГКЦ из подполья в начале 1990-х и противостояния из-за принадлежности храмов на Западной Украине сейчас в целом забыты. Неформально греко-католики поддержали создание ПЦУ, хотя официально должны были, разумеется, сообразовывать свою позицию с мнением Ватикана, занявшего в этом вопросе нейтралитет. ПЦУ расположена к сотрудничеству с УГКЦ, хотя, разумеется, здесь все понимают, что греко-католики — это католики и они не собираются отходить от католической церкви. Что касается УПЦ (МП), то они относятся к греко-католикам крайне настороженно. Возможно, эта настороженность усилилась после создания ПЦУ. Но это, мне кажется, связано с усилением там фундаменталистских настроений и с тем, что они сейчас самоизолируются и демонстрируют неприятие по отношению почти ко всем религиозным объединениям в Украине, а теперь уже и к мировым православным структурам. Но это внутренняя проблема УПЦ (МП).
Ɔ. Создание автокефальной церкви, безусловно, было важным вопросом для предыдущего президента Украины Петра Порошенко. Он многое сделал для получения Томоса и, очевидно, поддерживал ПЦУ. Что поменялось для новой церкви с приходом к власти Владимира Зеленского, у которого церковный вопрос, очевидно, не находится в приоритете?
Прошлого президента действительно обвиняли в желании продвинуть вопрос автокефалии из чисто сиюминутных соображений. На мой взгляд, это не совсем корректно. Петр Порошенко — верующий человек. Причем долгие годы он был прихожанином церкви Московского патриархата, даже иподиаконом. На свои деньги он построил много церквей, в том числе для Русской православной церкви. Например, известно, что он был одним из спонсоров строительства русского православного собора в Мадриде. Он действительно предпринял попытку преодолеть церковный раскол на Украине, хотя разумеется, решал при этом и свои политические задачи. В любом случае, к церковной ситуации он был неравнодушен. Владимир Зеленский происходит из секуляризированной семьи. Вопросами религии он не интересуется, может быть, даже отчасти боится этих вопросов. Это, разумеется, диктует новую политику государства в церковной сфере. Оно пытается сохранять нейтралитет — и думаю, что на данном этапе это хорошо и для ПЦУ, и для УПЦ (МП), и для Украины.
Ɔ. После предоставления автокефалии украинской церкви РПЦ объявила о разрыве евхаристического общения со Вселенским патриархатом, позже о таком разрыве объявлялось и с другими поместными церквами, признавшими ПЦУ — Александрийским патриархатом и Элладской церковью. В последнем случае делались оговорки для иерархов таких церквей, не согласившихся со своими предстоятелями, но так или иначе выхода из состояния ссоры со Вселенским патриархатом и поместными церквами сейчас не видно. Каким он представляется вам?
Нынешнее состояние я называю воронкой, в которую загнало себя своими решениями священноначалие русской церкви. Выбраться из нее, однажды ступив на путь разрыва отношений и самоизоляции, непросто. Каждый следующий шаг во многом предопределен предыдущими действиями. Не исключаю, что многие в Русской православной церкви уже поняли, что это путь в никуда. Но воронка продолжает засасывать попавших в нее. Как сейчас выбраться из нее, я, честно говоря, не знаю. То есть, конечно, такие решения есть — перестать играться в раскол, признать, что его нет, и восстановить отношения со всеми церквами. Надеюсь, что когда-нибудь это произойдет. Изменит ли церковь этот путь в самоизоляцию? Думаю, что изменит. В какую сторону? Не исключаю, что в худшую. Но это выбор, сделанный священноначалием РПЦ. Мне непонятно, каким образом они представляют себе конечную цель избранной политики? Надеются ли, что Вселенский патриархат и поместные церкви отменят свое признание ПЦУ? Этого уже не будет. Рассчитывают ли, что ПЦУ каким-то образом исчезнет сама? Этого тоже не будет. В принимаемых РПЦ решениях не видно стратегии — это лишь преследование сиюминутных целей и попытка сохранить лицо. Если же говорить совсем без экивоков, то это похоже на игру в театре одного зрителя, и этот зритель — Владимир Путин.
Ɔ. Но, возможно, у РПЦ не было иного выхода, кроме как разрывать общение с Константинопольским патриархатом в ответ на предоставление Томоса?
Мне кажется, у патриарха Кирилла было много возможностей не доводить ситуацию до этой точки. Я уже упоминал письмо, направленное Филаретом Архиерейскому собору РПЦ. Если бы оно было принято, как это ожидалось (а само направление письма не было неожиданностью, о нем через различных посредников договаривались представители Киевского и Московского патриархатов), возможно, до вмешательства патриарха Варфоломея не дошло бы в принципе. Другим шансом был тот Всеправославный собор, который в 2016 году созывался на Крите и в котором РПЦ в конечном итоге отказалась участвовать, убедив не ехать на Собор и иерархов нескольких других поместных церквей. Одним из пунктов повестки этого собора первоначально был именно вопрос предоставления автокефалии. Там предлагалось утвердить новую процедуру такого предоставления и в частности вписать положение о том, что автокефальную церковь можно утверждать, лишь получив согласие всех поместных церквей. По крайней мере, именно в таком ключе всегда пытались решать этот вопрос, когда он обсуждался представителями православных церквей, начиная с 1960-х годов. Однако, именно РПЦ еще до своего отказа от участия в Соборе настояла на том, чтобы пункт об автокефалии был вообще вычеркнут из повестки. В итоге сохранилась древняя процедура, по которому Константинопольский патриархат волен принимать решение об автокефалии самостоятельно. Что и сделал Варфоломей. Так что мне кажется, у РПЦ было много возможностей самостоятельно разрешить ту нездоровую ситуацию раскола, которая складывалась в Украине. Но все эти возможности были отброшены и избран путь конфронтации. РПЦ отказывалась обсуждать с кем бы то ни было способы разрешения украинской проблемы. И отсутствие диалога привело ситуацию туда, куда привело.
Ɔ. Сейчас, тем не менее, складывается странная ситуация, в которой РПЦ заявляет о разрыве евхаристического общения с Констатинопольским патриархатом и другими поместными церквами, признающими ПЦУ, однако Вселенский патриархат и эти поместные церкви этого разрыва не признают и продолжают поминать Московского патриарха в богослужениях. Насколько беспрецедентно такое состояние вещей?
Такие односторонние разрывы в истории православия бывали. И между прочим, до тех пор пока разрыв и поводы к нему не признают обе стороны, это, собственно, не считается расколом, подобным, например, схизме между Православной и Католической церквями. Пока это просто фантазии одной из сторон.
Ɔ. Но можно ли говорить о кризисе православного мира в связи с украинским вопросом?
Да, это кризис. В первоначальном значении этого слова. Напомню, что по-гречески «кризис» означает «суд». И я не думаю, что кризис вызван украинским вопросом. Скорее, этот вопрос выявил проблемы, давно накапливавшиеся в православном мире и в отношениях между церквами. Здесь можно говорить и об отсутствии межцерковной солидарности, и о сосредоточенности на вопросах канонических территорий — давней проблеме, уходящей корнями еще в римскую эпоху, и о практике использования вопроса евхаристии просто для того, чтобы шантажировать друг друга, то есть решать при помощи фундаментального таинства какие-то сиюминутные проблемы. Вопрос украинской автокефалии не породил эти проблемы, он просто подтвердил, что они существуют.
Ссылка на первоисточник: https://risu.org.ua/ua/index/monitoring/society_digest/78650/
