63Схиигумен Авраам Рейдман
Сегодня мы побеседуем на очень приятную тему, поговорим о еде. Нет таких людей, которые бы не любили поесть. Если даже человек ест сухари с водой, то и это он делает с удовольствием. Когда человек теряет удовольствие при вкушении пищи, это уже болезненное состояние. Правда, один подвижник говорил о себе, что он ест пищу как лекарство, то есть потому, что она необходима, или Варсонофий Великий, преуспевший до такой степени (на это указывает и само его прозвище – «Великий»), что называл себя с дерзновением «братом Иисусовым», также говорил о себе, что он может вообще не вкушать пищу, или вкушать ее очень редко, или только из смирения. Но это – редчайшее исключение. Настолько редкое, что о таком состоянии можно даже не говорить, тем паче в наше время и в нашей обители. Нам нужно научиться правильно относиться к своей потребности в пище, без которой невозможно продолжать нашу земную, временную жизнь. Но когда мы неправильно относимся к еде, злоупотребляя потребностью в ней, мы можем причинить себе значительный вред.
Конечно же, для нас, православных христиан, высочайшим и единственным Учителем является Господь наш Иисус Христос, как учивший об этом предмете, так и показавший нам пример правильного отношения к еде. Я пока не употребляю слово «чревоугодие», потому что не хочу сразу же акцентировать ваше внимание на страсти, а желаю показать именно правильное, естественное, разумное отношение к той части человеческой жизни, которая касается питания. Причем части, надо сказать, весьма значительной: если взять обыкновенного человека, который ест три раза в день, то только на еду он тратит от двух до трех часов в день, на приготовление пищи уходит еще несколько часов, а уж на то, чтобы приобрести себе хлеб насущный, можно сказать, уходит чуть не вся жизнь человека. Поэтому нельзя рассматривать предмет нашей сегодняшней беседы как какой-то пустяк. Да, мы можем, когда у нас все есть, когда мы сыты и живем в благополучии, мечтать о том, будто бы это ничего не значит и будто человек настолько возвышенное существо, что ему вовсе и не нужно думать о еде. Но мы не думаем о «хлебе насущном» только тогда, когда сыты, – тогда мы забываем о том, сколько трудов полагают люди на приобретение хлеба. У нас в монастыре, как и в других, не столь очевидна связь между трудами и нашим пропитанием, которая тем не менее существует, и, к сожалению, из-за такой «сытости» бывают различные злоупотребления, пренебрежения, как будто бы все достается даром. Но сказано: В поте лица твоего будешь есть хлеб твой (Быт. 3, 19), и мы должны понимать, что те люди, которые жертвуют нам деньги или что-либо еще для нашего материального существования, в частности для пропитания – такой, казалось бы, прозаической, обыденной, ничтожной вещи, эти люди добывают хлеб в поте лица.
Поэтому нельзя легкомысленно говорить, что пища – вещь ничего не значащая и что мы должны быть выше своей потребности в ней. Для того чтобы быть выше этой потребности, чтобы совсем забыть о хлебе насущном, совсем не думать о пище, нужно достичь такого состояния, какое было у Варсонофия Великого или у двух подвижников, о которых повествует один философ: однажды каждому из них было открыто Святым Духом, что другой подвизается на противоположном берегу озера, и вот они решили встретиться на середине. Пришли по воде друг к другу и беседовали. Потом один спрашивает: «А почему у тебя ноги совсем сухие, а у меня по щиколотку в воде?» Подвижник отвечает: «Давай помолимся». Они помолились, и тот ему объяснил: это потому, говорит, что те зерна, которыми ты питаешься, ты складываешь под камень, боишься, что их птицы поклюют, и не надеешься на Бога. Он перестал так делать и полностью положился на Промысел Божий, и когда они встретились в следующий раз, то у обоих ноги были совершенно сухими. Известны еще и сирийские подвижники, которых называли воски. Они вообще не имели никакого имущества, единственное, что у них было, – это серп, которым они жали дикую траву, еще они выкапывали коренья и этим питались, жили в пещерах, подобно зверям, – то есть очень жестоко подвизались. Поэтому мы не имеем права так уж предаваться мечтательности, которая основывается, еще раз повторюсь, на том, что мы полностью обеспечены всем необходимым. Это своего рода прелесть: мечтать о каком-то невозможном для нас подвиге и пренебрегать Промыслом Божиим, милостью Божией, дающей нам возможность безмятежно жить, и молиться, и заботиться о своей душе.
Итак, я хочу начать свое рассуждение, размышление, основанное на Евангелии, с такого эпизода, который показывает, что, по крайней мере на первый взгляд, Господь наш Иисус Христос не был врагом естественного влечения человека к пище. Этот эпизод касается явления Господа Иисуса Христа по воскресении Своем ученикам на море Тивериадском. Я прочитаю полностью до необходимого нам момента и остановлюсь на нем более подробно: После того опять явился Иисус ученикам Своим на море Тивериадском. Явился же так: были вместе Симон Петр, и Фома, называемый Близнец, и Нафанаил из Каны Галилейской, и сыновья Зеведеевы, и двое других из учеников Его. Симон Петр говорит им: «Иду ловить рыбу». Говорят ему: «Идем и мы с тобою». Пошли и тотчас вошли в лодку, и не поймали в ту ночь ничего. А когда уже настало утро, Иисус стоял на берегу, но ученики не узнали, что это Иисус. Иисус говорит им: «Дети! Есть ли у вас какая пища?» (по-славянски: Еда что снедно имате? – о. А.) Они отвечали Ему: «Нет». Он же сказал им: «Закиньте сеть по правую сторону лодки и поймаете». Они закинули и уже не могли вытащить сети от множества рыбы. Тогда ученик, которого любил Иисус, говорит Петру: «Это Господь». Симон же Петр, услышав, что это Господь, опоясался одеждой, – ибо он был наг, – и бросился в море. А другие ученики приплыли в лодке, – ибо недалеко были от земли, локтей около двухсот, – таща сеть с рыбою. Когда же вышли на землю, видят разложенный огонь и на нем лежащую рыбу и хлеб. Иисус говорит им: «Принесите рыбу, которую вы теперь поймали». Симон Петр пошел и вытащил на землю сеть, наполненную большими рыбами, которых было сто пятьдесят три; и при таком множестве не прорвалась сеть. Иисус говорит им: «Придите, обедайте». Из учеников же никто не смел спросить Его: «Кто Ты?», зная, что это Господь. Иисус приходит, берет хлеб и дает им, также и рыбу. Это уже в третий раз явился Господь ученикам Своим по воскресении Своем из мертвых (Ин. 21, 1–14).
Мне всегда представлялся этот эпизод очень красивым, привлекательным, умилительным. Господь Иисус Христос с необыкновенной заботой спрашивает у Своих учеников: «Дети! Еда что снедно имате?» Конечно же, Спаситель не нуждался в пище, но они этого не поняли и подумали, что человек, который с берега кричит им, сам нуждается. Однако Господь хотел показать Своей заботой, что печется о них и желает им не только того, чтобы они спасли свои души в вечности, но чтобы и в этой земной жизни по возможности были довольны и сыты. Оказалось, это естественно для человека. И вот – обратите внимание! – когда ученики вытащили сеть на берег, то увидели, что огонь уже был разложен и на нем пеклась рыба, и уже был хлеб. То есть Спаситель дал им не ту рыбу, которую они сами только что выловили. И этот лов рыбы нужен был только для того, чтобы удостоверить учеников, что перед ними – Тот же Самый, Который когда-то также через чудесный лов рыбы призвал их, как повествует об этом евангелист Лука, – кроме того, таким образом Господь показал, что не нуждается в их трудах, а Сам может всех пропитать. И вот Он предложил им эту печеную рыбу и хлеб. Можно себе представить, как на берегу Тивериадского озера, рано утром, в легкой прохладе ученики, сидя у костра, принимают рыбу и хлеб от воскресшего Своего Учителя и утешаются пищей, а в особенности – присутствием Своего Наставника, от Которого исходят доброта и сострадание.
Я думаю, что эта рыба (которая появилась откуда-то чудесным образом) и этот хлеб были чрезвычайно вкусными. Если мы сравним этот эпизод с повествованием евангелиста Иоанна о претворении воды в вино в Кане Галилейской, то можно будет сделать вывод и о хлебе и рыбе, предложенных ученикам на море Тивериадском. Когда же распорядитель отведал воды, сделавшейся вином, – а он не знал, откуда это вино, знали только служители, почерпавшие воду, – тогда распорядитель зовет жениха и говорит ему: «Всякий человек подает сперва хорошее вино, а когда напьются, тогда худшее; а ты хорошее вино сберег доселе» (Ин. 2, 9–10). То есть вино, сотворенное Спасителем из воды, было гораздо вкуснее того вина, которое предлагалось на этом пиру раньше. Оно было настолько лучше, что распорядитель даже сделал замечание жениху, потому что не знал, откуда оно взялось. Мы видим, что вино Спасителя, вино из воды, оказалось вкуснее, чем настоящее, натуральное вино, полученное естественным образом. Так же можно думать и о рыбе и хлебе: чтó чудесным образом было преподано ученикам, оказалось гораздо вкуснее обычной пищи, обычных рыбы и хлеба. Мне кажется, этот эпизод указывает на то, что желание человека наслаждаться пищей и даже вином (эпизод в Кане Галилейской) законно.
Обратимся также к повествованию о чудесном умножении хлебов. Господь наш Иисус Христос, заботясь о людях, о том, чтобы они не только удовлетворяли свои душевные нужды или исцелялись от болезней, но и могли удовлетворить столь обычную, повседневную нужду, как насыщение себя пищей, умножил хлеба: пять хлебов превратил в такое количество пищи, которое насытило несколько тысяч человек. Иисус, возведя очи и увидев, что множество народа идет к Нему, говорит Филиппу: «Где нам купить хлебов, чтобы их накормить?» Говорил же это, испытывая его; ибо Сам знал, чтό хотел сделать. Филипп отвечал Ему: «Им на двести динариев не довольно будет хлеба, чтобы каждому из них досталось хотя понемногу.» Один из учеников Его, Андрей, брат Симона Петра, говорит Ему: «Здесь есть у одного мальчика пять хлебов ячменных и две рыбки; но что это для такого множества?» Иисус сказал: «Велите им возлечь». Было же на том месте много травы. Итак возлегло людей числом около пяти тысяч. Иисус, взяв хлебы и воздав благодарение, раздал ученикам, а ученики – возлежавшим, также и рыбы, сколько кто хотел. И когда насытились, то сказал ученикам Своим: «Соберите оставшиеся куски, чтобы ничего не пропало». И собрали, и наполнили двенадцать коробов кусками от пяти ячменных хлебов, оставшимися у тех, которые ели (Ин. 6, 5–13).
Однако такое объяснение (что Спаситель с добротой и состраданием заботился о пропитании Своих учеников) является только одной стороной дела. Другую же сторону, не менее, а может быть, и более важную, также объясняет Сам Господь Иисус Христос. Вот как повествует об этом евангелист Марк (начинаем с окончания описания чуда насыщения несколькими хлебами четырех тысяч людей): И ели, и насытились; и набрали оставшихся кусков семь корзин. Евших же было около четырех тысяч. И отпустил их. И, тотчас же войдя в лодку с учениками Своими, прибыл в пределы Далмануфские. Вышли фарисеи, начали с Ним спорить и требовали от Него знамения с неба, искушая Его. И Он, глубоко вздохнув, сказал: «Для чего род сей требует знамения? Истинно говорю вам, не дастся роду сему знамение.» И, оставив их, опять вошел в лодку и отправился на ту сторону. При сем ученики Его забыли взять хлебов и кроме одного хлеба не имели с собою в лодке. А Он заповедал им, говоря: «Смотрите, берегитесь закваски фарисейской и закваски Иродовой». И, рассуждая между собою, говорили: «Это значит, что хлебов нет у нас». Иисус, уразумев, говорит им: «Что рассуждаете о том, что нет у вас хлебов? Еще ли не понимаете и не разумеете? Еще ли окаменено у вас сердце? Имея очи, не видите? имея уши, не слышите? и не помните? Когда Я пять хлебов преломил для пяти тысяч человек, сколько полных коробов набрали вы кусков?» Говорят Ему: «Двенадцать». «А когда семь для четырех тысяч, сколько корзин набрали вы оставшихся кусков?» Сказали: «Семь». (Мк. 8, 8–20). Итак, Спаситель совершил чудо умножения хлебов и другие, подобные этому, чудеса не только с тем, чтобы показать, что о людях нужно заботиться, и что они достойны заботы в этом отношении, и что ничего греховного в потребности насыщения себя пищей нет, но еще более – с целью предостеречь нас, чтобы мы всегда предпочитали духовное; а Господь уже Сам позаботится о нашем пропитании. Потому что когда ученики стали понимать слова Спасителя слишком буквально: мол, они взяли с собою только один хлеб и потому Господь упрекает их в том, что они проявили забывчивость и не позаботились о своем пропитании, то Он в укоризну напоминает им о двух случаях чудесного умножения хлебов, таким образом показывая Своим ученикам, что они должны заботиться о своем душевном состоянии, чтобы не поддаться страсти лицемерия или лукавства, а отнюдь не о том, чтобы пропитаться. Ведь если нужно, то и в самой безвыходной ситуации, когда, казалось бы, неоткуда ждать помощи, Господь силен каким-либо образом пропитать Своих учеников.
Самым откровенным, ясным учением о том, что духовное нужно предпочитать телесному, что заботу о душе нужно предпочитать заботе о теле, является повествование об искушении Господа Иисуса Христа в пустыне. Тогда Иисус возведен был Духом в пустыню, для искушения от диавола, и, постившись сорок дней и сорок ночей, напоследок взалкал. И приступил к Нему искуситель и сказал: «Если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами» (Мф. 4, 1–3). Казалось бы, нечто подобное Господь наш Иисус Христос впоследствии сделал: умножил пять хлебов, чтобы насытить ими несколько тысяч человек, сотворил ученикам из ничего пищу в виде хлеба и рыбы, пекшейся на костре, претворил воду в вино – разве это не то же самое, что камни превратить в хлебы? Никакой принципиальной разницы нет. К тому же, подобное чудо, превращение камней в пищу, совершали даже подвижники Христовы, то есть не только Сам Господь мог сделать это, но и Его ученики уже спустя много веков, как, например, украинский подвижник блаженный Феофил. Желая накормить богомольцев, паломников, шедших издалека, он велел своему ученику бросить камни в котелок с кипящей водой и помешивать ложкой, посолив. Тот из послушания все это сделал. Феофил потом говорит ему: «Пробуй». Ученик попробовал и изумился: «Отче! Каша!» Таким образом, если это мог сделать подвижник благочестия, живший в девятнадцатом веке, то, конечно же, и для Того, Кто дал ему эту силу, для Господа Иисуса Христа, Сына Божьего, ничего невозможного во время пребывания Его в пустыне не было. Но Он не захотел, чтобы камни сии сделались хлебами, по той причине, что одно дело заботиться о других людях, а другое дело заботиться о себе. Он не захотел этого сделать, хотя и взалкал после того, как сорок дней и ночей ничего не ел и не пил, что для человеческого естества является крайним пределом возможного. Вообще столько времени не пить человек практически не способен без благодати Божией. Хотя были немногие подвижники благочестия, такие как Симеон столпник, весьма строго постившиеся, но даже для человека, укрепляемого благодатью, сорок дней без пищи и без воды – это предельная возможность, это на грани жизни и смерти. И тем не менее Господь Иисус Христос не захотел удовлетворять Своего голода предложенным диаволом способом: Он же сказал ему в ответ: «Написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Мф. 4, 4). Этому примеру Христа мы и должны следовать, хорошо понимая, что мы, конечно, имеем право заботиться о своем пропитании и, если с удовольствием вкушаем дозволенную пищу, в этом нет никакого греха, но предпочитать должны всегда Слово Божие, волю Божию, заботиться о своей душе.
Необходимо помнить, что мы живем не столько подкреплением своего тела едой, сколько исполнением Слова Божьего, то есть следованием всякому слову, исходящему из уст Божиих. Разительный пример такого насыщения следованием воле Божией также показал Сам Господь Иисус Христос. Это чудо (при чтении евангельского повествования оно часто остается нами не замеченным, поскольку в том же отрывке рассказывается о гораздо бόльших, как нам кажется, чудесах) произошло после беседы нашего Господа с самарянкой, вернее, когда Спаситель уже почти закончил беседу с ней. В это время пришли ученики Его и удивились, что Он разговаривал с женщиною; однако ж ни один не сказал: «Чего Ты требуешь?» или «О чем говоришь с нею?» Тогда женщина оставила водонос свой и пошла в город, и говорит людям: «Пойдите, посмотрите Человека, Который сказал мне все, что я сделала: не Он ли Христос?» Они вышли из города и пошли к Нему. Между тем ученики просили Его, говоря: «Равви! Ешь». Но Он сказал им: «У Меня есть пища, которой вы не знаете» (Обратите внимание: действительно, у Господа есть «пища», которую не знают люди, живущие только земными интересами – о. А.) Посему ученики говорили между собою: «Разве кто принес Ему есть?» (Ин. 4, 27–33.) Ученики, как люди простые (вы знаете, что большинство из них были рыбаками), часто воспринимали слова Спасителя слишком буквально и Его «намеков», того глубокого значения, которое содержалось в Его словах, не понимали. Так же произошло и сейчас: зная, что когда они пошли в город покупать пищу, то у Иисуса ничего не было, ученики удивлены: «Разве кто принес Ему есть?» Иисус говорит им: «Моя пища есть творить волю Пославшего Меня и совершить дело Его» – то есть «исполнять волю Божию, сподобляясь за это действия Божественной благодати». Тем самым Господь наш Иисус Христос поставил Себя в пример для всех нас. Конечно, нельзя сказать, что Он получал благодать, потому что Он Сам есть источник благодати, но можно выразиться более тонко, по-богословски: человеческое естество в нас или в Господе Иисусе Христе, наполняясь благодатью Божества, теряет свои естественные потребности, они словно исчезают. Благодать Божия делает человека способным быть выше своего естества.
Есть два пути христианской жизни по отношению к посту: первый – это путь, показанный Господом Иисусом Христом, а второй – проповеданный жизнью величайшего из пророков, Иоанна Крестителя. Вот как об этом сказал Сам Господь: «Ибо пришел Иоанн, ни ест, ни пьет; и говорят: «в нем бес». Пришел Сын Человеческий, ест и пьет; и говорят: «вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам». И оправдана премудрость чадами ее» (Мф. 11, 18–19). Итак, есть два пути: снисходительный, состоящий более в заботе о спасении ближнего, и подвижнический, строгий, предлагающий как одно из средств спасения строжайший пост. Однако нельзя об этих двух способах сказать, что один больше приличествует монашествующим (то есть что монашествующие обязательно должны подражать Иоанну Крестителю), а другой более подходит мирянам, потому что Господь Иисус Христос жил посреди мира. Мы видим, что в монашестве существуют различные отношения к подвигу поста. В наше время, когда душевная и особенно телесная немощь в человеке становится все более и более сильной, если так можно сказать, более глубокой, мы почти не имеем возможности прибегнуть к такому строгому подвигу, какого придерживался Иоанн Креститель, или уподобляться подвижникам, которые не то что обыкновенную пищу ели в скудости, но даже питались землей, как преподобный Марк Фраческий. И потому нам больше подходит образ пощения, такое отношение к пище, какое показал нам Cам Господь Иисус Христос: Он вкушал ту пищу, которую Ему предлагали; когда же не имел пищи, то не заботился о ней и всегда предпочитал духовное телесному.
Некоторые могут из приведенных примеров, взятых из жизни Спасителя, сделать неправильный вывод. В особенности это касается того обстоятельства, что Он всегда вкушал пищу с людьми, которые Его приглашали, ради того чтобы через вкушение пищи проповедовать им, чтобы через Свое снисхождение, любовь к ним привлечь их к вечному спасению, привлечь их к вере в Себя. Кто-то может подумать, будто бы Господь учил нас равнодушному отношению к посту и будто бы пост никакого значения не имеет. Но такое заключение опровергает, во-первых, сам неимоверный, нечеловеческий подвиг Спасителя, совершенный Им перед выходом на проповедь (сорок дней и сорок ночей Он не только не вкушал никакой пищи, но и не пил воды), и во-вторых, Его учение о том, что пост имеет в определенное время очень большое значение.
Тогда приходят к Нему ученики Иоанновы и говорят: «Почему мы и фарисеи постимся много, а Твои ученики не постятся?» И сказал им Иисус: «Могут ли печалиться сыны чертога брачного, пока с ними жених? Но придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься. И никто к ветхой одежде не приставляет заплаты из небеленой ткани, ибо вновь пришитое отдерет от старого и дыра будет еще хуже. Не вливают также вина молодого в мехи ветхие; а иначе прорываются мехи, и вино вытекает, и мехи пропадают, но вино молодое вливают в новые мехи, и сберегается то и другое» (Мф. 9, 14–17). Обратите внимание на слова Господа: Могут ли печалиться сыны чертога брачного, пока с ними жених? Но придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься. Это сказано прежде всего по отношению к апостолам, которые не могли поститься, пребывая с Господом Иисусом Христом и наслаждаясь общением с Ним, но в духовном смысле относится и ко всем православным христианам. И Святая Православная Церковь именно по этому принципу учредила посты и праздники. В день совершения какого-либо праздника, особенно великого, бывает либо полное разрешение поста, либо его ослабление, а после самых великих – Пасхи и Рождества – следуют сплошные седмицы. Когда мы с Господом, когда мы чувствуем, что Божия благодать приближает нас к Нему и мы через созерцание тех или иных событий Его жизни как бы пребываем вместе с Ним, тогда не могут поститься сыны чертога брачного, и когда в нашем сердце происходит духовный пир, тогда и в телесном отношении Церковь снисходит к нашей человеческой немощи. В дни же подвига покаяния (особенно это видно в Великий пост) отнимается у нас Жених, и мы плачем о своих грехах, ставших причиною потери благодати, и теперь уже нам естественно и законно поститься. Так премудро и разумно, именно по Евангелию, по заповедям Господа Иисуса Христа, устроен весь год, вся жизнь христианина, в том числе и касательно пищи.
Кроме того, нужно обратить внимание и на другой важный момент в отношении к посту и пище. Мы не можем поститься, если не будем относиться к посту правильно, если у нас не будет еще и других добродетелей, как говорит Господь: «…никто к ветхой одежде не приставляет заплаты из небеленой ткани, ибо вновь пришитое отдерет от старого и дыра будет еще хуже». Господом Иисусом Христом приведен житейский пример, понятный всем людям, в особенности женщинам, занимающимся обычно домашним хозяйством. Представьте себе: новую ткань пришили к уже разваливающейся одежде. Новая крепкая ткань, эта заплата, еще больше стянет на себя и раздерет ветхую одежду. Так же и пост, настоящий христианский пост (а мы знаем, что некоторые подвижники чрезвычайно строго постились): если он не соединен с другими добродетелями, но представляет собою единственную добродетель, тогда как вся остальная «риза» нашей жизни ветхая и гнилая, то он принесет только вред. Иногда мы видим, что для неопытных людей пост является поводом, предлогом для гордости, самомнения и прелести. Человек, ничего особенного не совершая, а просто очень мало принимая пищи, предполагает, что делает нечто великое и особенным образом угождает Богу. Когда в человеке действует ложная ревность, он, как правило, ищет строгого поста, ему кажется, что вот именно этого ему и не хватает. На самом же деле пост сам по себе ничего человеку не дает, но должен быть соединен с остальными добродетелями, прежде всего духовными – молитвой, трезвением, смирением, покаянием. Далее Спаситель сравнивает добродетель поста с молодым вином, которое обычно сразу после изготовления еще некоторое время бродит и потому, находясь в каком-либо сосуде, может его разорвать. В древности вино хранили в так называемых мехах, своего рода мешках, сделанных из кожи животных. Если добродетель поста «поместили в ветхие, уже использованные мехи», то, когда она начинает «бродить» (предполагаются какие-то непредвиденные, неучтенные, неожиданные моменты, возникающие в жизни человека, который берет на себя непосильную ношу), прорываются мехи и может вся душа человека погибнуть. Таким образом, пост пропадет и ничего нам не даст, и душа человека, «разорванная», подобно мехам, потерпит сильнейший вред, поэтому надо сначала обновить свою душу, подготовиться, взойти на некоторую духовную высоту, а потом уже брать на себя строгий подвиг.
Если подвести итог этого краткого, основанного на Евангелии рассуждения о том, как человек правильно должен относиться к пище, то можно сделать следующие выводы: с одной стороны, нет ничего греховного в том, что человек имеет естественное влечение к пище, а с другой – никогда не нужно ставить это влечение выше духовных интересов, духовной пользы. Прежде всего необходимо заботиться о душе и понимать, что и сама пища, и вообще вся наша жизнь, и тем паче жизнь вечная, бессмертная, зависят от исполнения нами воли Божией, а не от того, заботимся ли мы сами и суетимся ли, чтобы добыть себе пищу. И еще нужно, чтобы пост был соразмерен и разумно соотнесен с духовным преуспеянием человека: он не должен быть строже, чем человек готов понести в духовном смысле, но соразмерен его смирению, покаянию и внутреннему вниманию. Наконец, должно быть разумное чередование поста и некоего послабления в пище. Все, о чем я сейчас говорил, основано на Евангелии. Поэтому, строго придерживаясь традиционного православного годового круга однодневных и многодневных постов, мы таким образом действительно исполняем заповедь Евангелия. Все учение святых отцов в отношении поста нельзя назвать надуманным, как бы добавленным к Евангелию, оно извлечено именно из их собственного опыта, является следствием их подвига в евангельской жизни.
У нас почему-то было так принято, что мы мало говорили о посте, поскольку считали, что главное – это умное делание и те духовные добродетели, которые заключаются в этом обширном понятии. Однако совершенно пренебрегать тем, чтобы иметь правильное отношение к воздержанию, и считать, что пост вообще ничего не значит, нельзя. Тот, кто строго постится и пренебрегает молитвой, – надеется на себя, и тот, кто совсем не постится и уповает только на молитву, тоже надеется на себя, иначе говоря, оба они проявляют самонадеянность. Поэтому нужно, во-первых, ориентироваться в этом отношении на церковный устав, а во-вторых, каждый должен выработать для себя – конечно под руководством или по совету более опытного человека – правильное отношение к пище: сколько он должен вкушать, когда и что ему можно, а что нельзя, – и такое разумное, «взвешенное» отношение как раз и явится признаком смирения. А если человек полностью пренебрегает постом и думает, что если он молится Иисусовой молитвой, то ему можно есть когда угодно, что угодно и сколько угодно, он подвергает себя большой опасности. Некоторое время Господь терпит и снисходит к такому человеку, предавшемуся, откровенно сказать, чревоугодию, но потом благодать Божия отступает, потому что Господь видит его нераскаянность, и человек подвергается какой-либо сильнейшей брани – чаще всего, конечно, блудной, реже – гневу, лени. Эти три страсти так или иначе связаны с чревоугодием и с излишней дебелостью тела, как выражаются святые отцы. Исключение можно сделать только для больных людей, хотя и они должны в определенной степени воздерживаться в пище. Ведь часто бывает так, что в телесном отношении ты действительно болен, а в отношении страстей, в чем тебе хотелось бы быть больным, ты очень даже здоров. Поэтому и чрезмерное воздержание, и пренебрежение воздержанием одинаково неразумны и являются признаками самонадеянности человека.
Можно сказать еще и о некоторых других моментах в отношении к пище. Когда больной, немощный человек вкушает пищу, даже немного, то его организм начинает с ней «бороться»: все силы организма идут на переваривание пищи, и человек чувствует себя слабо. Такое состояние не означает, что надо больше есть или, наоборот, что ты слишком много поел; это просто естественное следствие человеческой немощи. Спустя некоторое время, когда организм справится со своей работой (потому что переваривание пищи является для него работой), ты почувствуешь обычный прилив сил. Человек крепкий, напротив, может долгое время воздерживаться от пищи, но если он чрезмерно строго постится, то организм потом все равно сломается, и человек вдруг заболеет. Я говорю сейчас о тех ошибках, которые бывают у больных и здоровых людей при неправильном отношении к пище. Поэтому, когда мы постимся, мы должны смотреть не на то, что с нами происходит в настоящий момент, но «смотреть в будущее». Пост сказывается и в хорошем смысле, и в плохом лишь спустя некоторое время. Кто-то может несколько дней очень строго поститься, а потом слечь; другой подумает, что он чересчур много ест, объедается и потому на него после еды нападают слабость и сонливость, и решит есть меньше, а через несколько дней тоже сляжет и вообще никак не сможет трудиться. Тот, кто чересчур строго постился, если немножко больше станет есть, может быть, и не будет чувствовать, как ему кажется, улучшения в данный момент, но зато впоследствии он ощутит уверенное и равномерное присутствие сил и ревности к молитве. Не нужно допускать, чтобы сегодня человек пламенно молился, а завтра лежал чуть не в обморочном состоянии.
В отношении борьбы со страстями также можно сделать некоторые замечания. Конечно, может случиться и такое, что человек очень строго постится, ничего не ест несколько дней или неделю, и его оставляет, например, блудная страсть – просто потому, что ему сейчас не до нее: он, может быть, лежит и еле-еле языком шевелит или ходит по коридору, держась за стену, – какая уж тут блудная страсть? Зато на него нападает другая страсть – лень, уныние, и неизвестно еще, что хуже: или поневоле бодро молиться, к чему и вынуждает борьба с нечистыми помыслами, или пребывать в таком состоянии, когда твоя мысль едва-едва, лениво ворочается и ты не способен ни на чем сосредоточиться. Я уж не говорю про то, что может появиться и ни на чем не основанная гордость, хотя ничего особенного, духовного не произошло, просто слабость и все. Поэтому не нужно стремиться к быстрым успехам: вот я ничего не буду есть три дня или неделю, и все у меня пройдет, – эта страсть пройдет, но останутся другие. Лукавый может еще и так устроить: человеку, длительное время, например в течение Великого поста, строго постившемуся и ослабевшему до такой степени, что его оставило всякое плотское влечение, всякие естественные движения, кажется, что он приобрел полный покой – и вдруг дьявол на него нападает уже неестественным образом. Человек теперь не просто чувствует некоторые нехорошие движения в теле, происходящие от естества, но уже нападает дьявол. И самым противоестественным, самым невероятным образом человек с изможденной плотью испытывает сильнейшее действие блудной страсти, не имея, однако, уже никаких сил противостоять ей молитвой, потому что стал не способен к ней из-за вялости умственной и телесной. Тот, кто пытается подобным способом победить свои плотские страсти, поступает нелепейшим и глупейшим образом. И не думайте, что глупость – такая уж извинительная вещь. Преподобный Максим Исповедник говорит, что есть четыре самых главных порока: глупость, трусость, распущенность и несправедливость, на первом месте среди них он называет глупость; и соответственно самые главные добродетели – это мудрость, мужество, целомудрие и справедливость. Поэтому не нужно думать, что, мол, Бог не дал мне ума и потому мне можно делать все что угодно. Конечно, необходима не такая мудрость, чтобы всем нам, например, суметь защитить кандидатскую по экономике и работать в монастыре бухгалтером или сделать что-нибудь в таком роде, – речь идет о глупости и мудрости в духовном отношении. Не всем дано иметь рассуждение, чтобы назидать других, но всякий должен иметь достаточно рассуждения для самого себя, чтобы мудро управлять самим собой. Всякий заботится о том, чтобы, например, правильно надеть платок, и поэтому не надевает его так, чтобы затылок оголился, а лицо было закрыто, и очки не надевает так, как мартышка в басне Крылова, которая не знала, как их приладить, но все стараются выглядеть более или менее прилично. Так же и в духовном отношении. Мы должны приобрести элементарный здравый смысл, чтобы «выглядеть прилично», а не совершать совсем уж дикие, безумные, смешные вещи. Это относится, в частности, и к такой важной добродетели, как пост.
Разумное воздержание в пище необходимо всем. Нормы поста определяются, во-первых, уставом, который может быть или несколько ослаблен, или исполнен строго. Во-вторых, нужно учитывать здоровье и конкретные обстоятельства каждого человека. Но я думаю, что таких тяжелобольных, чуть не умирающих, людей, которым совершенно не нужно воздержание, почти нет. Например, по церковному уставу, если женщина родила на страстной седмице (вы понимаете, что это очень тяжело: большая потеря крови, ослабление сил), ей разрешается вкушать вино и елей. И все, больше ничего: ни молока, ни рыбы, ни мяса, а только вино и елей. Вот как строго церковный устав относится к нарушению поста. А знаменитый комментатор святых канонов, церковных правил, Никодим, епископ Далматинско-Истрийский (сербский ученый конца XIX – начала XX века) высказывает мнение, что даже на смертном одре в Великий пост человек не имеет права вкушать мясо. Я, правда, отношусь к этому вопросу более мягко, но рассказываю о том, как к нему подходили святые отцы и ревнители Православия. По церковным правилам, нарушение поста в среду, в пятницу и в Великий пост делает человека повинным: если этот человек священнослужитель, следует извержение его из священного сана, если мирянин – отлучение от Церкви. Поэтому не будем считать, что пост – это нечто маловажное, но будем всегда делать все разумно, предпочитать духовное телесному, не впадая однако же и в чрезмерную, ложную ревность. Так, держась золотой середины, с помощью воздержания будем совершать дело своего спасения, потому что пост, как справедливо говорит Святитель Игнатий вслед за другими святыми отцами, есть основание добродетели, через нарушение поста человек пал и был изгнан из Рая, и снова войти в Рай он сможет не иначе, как только соблюдением поста. Но, еще и еще раз подчеркиваю, все должно быть разумно и соответствовать евангельскому учению.
Схиигумен Авраам Рейдман
О посте и воздержании
28 января 2001 г.
