12"Хвиля", 23 лютого 2018
В первые месяцы 2018 года религиозная тема и, в частности отношение к Русской Православной Церкви (УПЦ МП) неоднократно поднималась в СМИ с «политическим» подтекстом. За последние несколько месяцев можно вспомнить флешмобы возле храмов, поджог строений возле Десятинной церкви, ряд резких высказываний политиков правого толка. Российские СМИ активно используют тезис о «притеснениях граждан по религиозному признаку». С другой стороны, 15 февраля была зарегистрирована партия «Христианские социалисты» во главе с Михаилом Добкиным.
Религия вновь становится важной частью политического процесса в стране, она же используется как элемент внешнеполитической игры по дискредитации Украины. Государство, исходя из здравого смысла, должно упорядочить отношения с религиозными организациями, но пока наблюдаем обратный процесс — предновогодние поправки в Налоговый Кодекс отменили процесс перерегистрации религиозных общин в Украине.
В Верховной Раде лежат несколько законопроектов, призванные внести ясность в определение роли религиозных организаций в жизни государства, но попытки их рассмотрения приводят к массовым акциям под стенами парламента, организованным УПЦ МП.
В то же время в самих церквях происходят важные события:
Очевидно, что Русская православная церковь продолжит бороться за сохранение влияния на украинское общество и украинскую политику. Рано или поздно это вызовет ответную реакцию, но попытки действовать напрямую могут привести к ещё большим проблемам и обвинениям в нарушении государством Украина прав человека. Но, если попытаться разобраться в ситуации, становится очевидным, что РПЦ «не только церковь». Понимая это можно выработать эффективный алгоритм, отсекающий религиозную деятельность от «политических наростов» для всех религиозных групп в Украине.
И сторонники, и противники деятельности РПЦ на территории Украины, оценивая эту организацию говорят о ней как об одной из крупнейших православных церквей, имеющей центр в Москве, занимающей особое положение в Российской Федерации и пользующейся поддержкой Кремля. Факты размещения патриаршего престола в РФ, особых отношений клира и российских политиков не вызывают сомнений. С остальным стоит разобраться.
Если смотреть общедоступные ресурсы, оценивающие размеры церквей, то показатели РПЦ, равно как её филиала в Украине впечатляют. Да и сам патриарх Кирилл на Архиерейском соборе РПЦ, проходившем в конце 2017 года, привёл статистику размеров церковной организации: «В Русской Православной Церкви 36 878 храмов или иных помещений, в которых совершается Божественная литургия». Почти 37 000 — очень внушительная цифра, но, как говорится, дьявол кроется в деталях. При оценке размеров церквей их влияния, принято оценивать количество практикующих верующих (тех, кто посещает храм) либо количество религиозных общин (приходов, парафий). Руководитель РПЦ, говорит о «зданиях, где совершается Божественная литургия». Таковой может быть часовня среди поля, церковь, закрытая 364 дня в году и открывающаяся к приезду «высоких гостей».
Кроме того, 36 878 — это количество объектов архитектуры (в том числе похожих на МАФы) по всему миру. Если отнять приходы РПЦЗ по всему миру, структуры в Беларуси, Украине, Молдове, странах Балтии, Средней Азии, Китае, Японии, Польше и Финляндии (последние 2 имеют «автокефалию» как от Константинополя, так и от Москвы, что позволяет московскому клиру учитывать данные структуры в общей статистике), то получаем, что на территории РФ находится не более чем 20,5 тысяч «зданий и сооружений».
Много, но есть данные количества зарегистрированных религиозных организаций в РФ, которые даёт Росстат – 16497 местных религиозных организаций и ещё более 1200 «иных», к которым относятся учебные заведения, монастыри, административные церковные центры и бизнес-структуры, оформленные как, например, церковный издательский центр.
Но и 16 497 — это не вся территория РФ – в это число входят 505 зарегистрированных православных прихода в Крыму и Севастополе. В реальности русская православная церковь на территории России имеет всего лишь около 15,99 тысяч приходов, что составляет менее 45% от общего количества парафий РПЦ по всему миру.
Для сравнения:
Это первый аргумент, «церковно- административный», почему потеря «украинского филиала» для Русской Православной Церкви является смертельной угрозой – РПЦ рискует лишиться своего влияния в православном мире, проигрывая как по «давности истории», так и по масштабам румынской и (в случае возникновения единой) украинской поместной церквям.
Теоретически относительно малое количество приходов может компенсироваться их размером — количеством прихожан. В России, со ссылкой на данные социологии, говорят о 120-130 миллионах православных. Если изучить вопрос глубже, с верующими у РПЦ ещё большая проблема, чем с количеством «зданий и сооружений».
Согласно опросам «Левада центра» лишь 58% православных «верят в существование Бога». Имеем массовый феномен, который можно назвать «православный атеист». Но это только цветочки. Согласно опубликованной «Медузой» подборке социологических данных, 55% «православных» ни разу не были на богослужении. Относительно регулярно посещают церковь лишь 4%. То есть пресловутые 120-130 миллионов православных превращаются в 4,8-5,2 миллиона практикующих верующих.
Но и это мелочь. В России, говоря о роли РПЦ, не забудут сказать о духовности, сохранении правильных религиозных догматов. Многие слышали объяснение, дескать «православие — это правильно славить Бога». Российская православная (!) исследовательская служба «Среда» на свою голову заказала у фонда «Общественное мнение» опрос для того, чтобы понять насколько православные христиане понимают основы православия. В частности, был задан вопрос об «исхождении Святого Духа». Это – ключевое (и по большому счёту единственное догматическое) отличие католицизма и православия. Одни считают, что Дух Святой исходит от Отца и Сына, другие только от Отца. Согласно полученным ответам 69% «православных» трактуют догмат о Святой Троице на католический манер. То есть они не могут принадлежать к православной церкви. Православный догмат «только от Отца» знают и поддерживают лишь 10% опрошенных прихожан РПЦ. Вот вам и защита «чистоты веры», вот и «правильно славить Бога». В этом нет ничего удивительного. Руководитель Беларуского филиала РПЦ (Беларуского Экзархата) митрополит Павел, например, недавно ошарашил мир заявлением о том, что у униатов «другой Бог». То есть православный иерарх не знает, что его религия монотеистическая — признаёт существование единственного Бога.
Таким образом, РПЦ на сегодняшний день состоит из чрезвычайно малой доли истинно верующих людей и большого количества граждан, называющих себя православными по совсем другим причинам:
Из этого вытекает второй аргумент, политический, почему РПЦ не может себе позволить «потерять» украинские приходы. Самостоятельность украинской церкви будет воспринято гражданами Российской Федерации как внешнеполитическое поражение страны. Кроме того, это ставит крест на концепции «русского мира», которая обосновывает право РФ на зону своего влияния.
Лишь только третий аргумент удержания украинских приходов является «церковным». РПЦ для своего дальнейшего существования должна сохранять хоть какое-то подобие религиозной организации. Для этого нужны верующие и клир, который служит Богу, а не власти. В Украине ситуация с религиозностью немного лучше, чем в России — большее и количество прихожан, и количество тех, кто хоть что-то понимает в догматах веры. Таким образом украинское православие может выступать своеобразным донором «церковности» для всей РПЦ, помогая, среди прочего, сдерживать влияние клира «Русской православной церкви заграницей».
На фоне интересов, заключающихся в удержании УПЦ МП под своим контролем, Архиерейский Собор Русской Православной Церкви в декабре 2017 года принимает решение о «большей самостоятельности» украинского филиала. По крайней мере именно так, подали СМИ (в том числе и украинские) вынесение формата работы УПЦ в отдельную графу устава РПЦ. И тут вновь имеем подмену понятий. Для сравнения предлагаю ознакомиться с вариантами устава.
Убрав «воду», можно убедиться, что и полномочия «независимой» УПЦ практически не изменились. С одной стороны, исчезла норма, согласно которой архиереи избираются из списка, утверждённого Московским Патриархом. С другой, ключевые ограничения остались:
В конце концов, о какой самостоятельности и независимости УПЦ МП можно говорить, если она действует согласно устава РПЦ, юридического лица, зарегистрированного Минюстом Российской Федерации.
Но в средствах массовой информации говорили именно о «независимости» украинской церкви, которая поспешила из своей аббревиатуры убрать приставку «МП» — «Московского Патриархата». Это не случайно и является, кроме реализации политики по удержанию украинской церкви, частью ещё одной комбинации, которая не имеет к религии ни малейшего отношения.
Украинская православная церковь московского патриархата известна своей «особой позицией» по отношению политическим процессам в стране. Даже если оставить вопросы Крыма и Донбасса в стороне, резких высказываний священнослужителей более чем достаточно. Смею утверждать, что конфликты УПЦ МП с властью, непринятие теперешней политики Украины являются не «частным мнением священников», а отражают позицию руководства.
Для иллюстрации как нельзя лучше подходит документ под названием «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви», который описывает отношения РПЦ со светским миром. Это набор тезисов, которым должны руководствоваться священники, починяющиеся Московскому патриархату. Христианство, как мы привыкли воспринимать, имеет наднациональный характер и не делит людей на «своих» и «чужих» (кроме как по признаку вероисповедания). Но есть концепция «русского мира», есть амбиции руководства Российской Федерации и в «Основах социальной концепции» появляется фраза «Православный христианин призван любить своё отечество, имеющее территориальное измерение, и своих братьев по крови, живущих по всему миру. Такая любовь является одним из способов исполнения заповеди Божией о любви к ближнему, что включает любовь к своей семье, соплеменникам и согражданам».
Или там же «Уклоняясь от смерти за честь веры и за свободу Отечества, ты умрешь преступником или рабом; умри за веру и Отечество — ты примешь жизнь и венец на небе». Замечу, что речь идёт не только о самой вере — догматах, за которые предлагается умирать, но и за интересное понятие «честь веры».
Если непонятно, какое отечество имеется в виду, в документе множество уточнений. Говоря о возможности участия священников (как граждан) в политической жизни, РПЦ приводит примеры участия клира в работе парламента Российской Империи, СССР, Российской Федерации. Других примеров (при том, что большая часть приходов находится за рубежом) для руководства РПЦ не существует — они обозначены как «местные советы и законодательные собрания». В конце концов на страницах концепции, в том числе в разделах, описывающих отношения со светской властью, нет упоминания о независимых государствах, где есть приходы РПЦ. Зато есть цитата из Синодальных документов царских времён «Православная Российская Церковь, составляя часть единой Вселенской Христовой Церкви, занимает в Российском Государстве первенствующее среди других исповеданий публично-правовое положение, подобающее ей как величайшей святыне огромного большинства населения и как великой исторической силе, созидавшей Государство Российское».
В документе есть ещё один любопытный момент: «Если власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и Его Церкви, а также к греховным, душевредным деяниям, Церковь должна отказать государству в повиновении». Напомню, что «Основы социальной концепции» является обязательным для исполнения священниками РПЦ, независимо от места их служения. Теперь берём цитату патриарха Кирилла от 2015 года во время патриаршей проповеди (то есть официального послания руководителя Церкви клиру и пастве»: «Безбожие становится государственной идеологией Украины».
Берём более свежую цитату из Постановления Освящённого Архиерейского Собора РПЦ «Освященный Собор выражает глубокую озабоченность фактами захватов храмов Украинской Православной Церкви, а также попытками ее законодательной и административной дискриминации».
Утверждения о том, что власть ведёт политику, направленную на ущемление Церкви, Христианства, то есть тезис «власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и Его Церкви», был озвучен как минимум дважды, а значит «Церковь должна отказать государству в повиновении». Не «может», не «подумает о», а должна!
Есть ещё один пункт, «основ социальной концепции», который может быть применён: «Церковь может обращаться к государственной власти с просьбой или призывом употребить власть в тех или иных случаях, однако право решения этого вопроса остаётся за государством».
Работает, естественно с любой властью. В Украине, например, 15 февраля братия Киево-Печерской Лавры заявила о том, что «радикалы» намереваются проникнуть в пещеры монастыря, якобы «с желанием поглумиться, надругаться над телами Божиих избранников». Руководителям украинского государства было направлено письмо, заканчивающееся в стиле приказа либо ведомственного циркуляра «Заходи посилення постійної охорони мають бути вжити для припинення загарбницьких та провокаційних дій проти Української Православної Церкви». То есть уже не для отдельно взятого монастыря, а для предотвращения неких действий против УПЦ МП.
Это по отношению к Украинской власти, но РПЦ может обратиться «с просьбой или призывом употребить власть» и к Кремлю. Вот вам прекрасное обоснование любых действий против Украины, другого государства — об этом попросила Церковь, необходимо «защитить честь веры». Схема работает — даже сирийская операция РФ начиналась с разговоров о поруганном сирийском (Антиохийском) православии, проблемах Ассириской Церкви Востока.
Религия не раз использовалась Россией в качестве ресурса влияния в Украине, отношения между церквями использовались для раздувания истерии по поводу «преследования православных» в стране. Даже простые законопроекты, призванные упорядочить отношение государства и религиозных организаций становились причинами массовых митингов и обвинений депутатов в попытке протянуть «антицерковные законы».
Последние годы Россия активно продвигает тезис о недееспособности украинской власти, об Украине как «failed state». Судя по развитию событий, в 2018 году мы можем стать свидетелями нового темника — преследование граждан по признаку веры – попрании Киевом права на свободу совести.
Схематично комбинация выглядит следующим образом:
События идут по нарастающей, поэтому уже вскоре, например, в ПАСЕ можно ожидать очередных предложений «защитить свободу совести в Украине». Озвучить тезисы могут, кстати, и некоторые украинские участники делегации, как это год назад пытался сделать господин Новинский.
Цель — показать (и желательно зафиксировать в международных документах) не демократичность украинской власти, массовые нарушения прав человека, избирательный подход к отдельным группам граждан. Само по себе это не даёт немедленного эффекта, но наличие «подтверждённых» нарушений позволяет использовать их дополнительный аргумент при дискуссиях на другие темы, например, формат мирного урегулирования на Донбассе.
Нельзя забывать и о том, что украинское общество чрезвычайно религиозно, поэтому тема «притеснения православных» может быть использована как средство мобилизации избирателей на выборах 2019 года и/или для организации массовых акций протеста в летом-осенью 2018.
На этом фоне любая законодательная инициатива государства, любая попытка навести порядок будет сопровождаться новыми обвинениями в нарушении прав человека, притеснениям части населения по принципу вероисповедания.
Ключевая проблема отношений с РПЦ и УПЦ не в позиции их иерархов, части клира, а в использовании религиозной темы в политике. Поэтому любые попытки решения, которые ещё более политизируют ситуацию не помогут — они просто вредны.
Ключ в создании прозрачных, понятных и действенных механизмов, которые отделят церковь от политики и позволят не допускать такого симбиоза в будущем.
УПЦ МП, протестуя против некоторых законопроектов, использовала термин «антицерковные». В частности, протестовали против проектов № 4128 и № 4511. Последний, пытается создать особые условия для РПЦ, пряча это под сложным названием «особливий статус релігійних організацій, керівні центри яких знаходяться в державі, яка визнана Верховною Радою України державою-агресором». Но как ни называй — имеем дело с попыткой наложить дополнительные ограничения на работу лишь одной религиозной организации, что является нарушением принципа равных условий. Принятие такого закона лишь даст дополнительные возможности РФ для описанной выше политической комбинации с использованием «православия». С другой стороны, в законопроекте есть несколько пунктов, которые стоило бы распространить на деятельность всех религиозных обществ. Речь идёт о договоре между церковью и государством. Но об этом чуть позже.
Пока поговорим о другом документе, №4128, среди авторов которого есть даже С. Тарута. Идея заключается во внесении изменений в закон «О свободе совести» в части определения членов религиозных организаций. Предложена норма о том, что таковыми могут быть лишь те граждане, которые исповедуют культ — участвуют в религиозной жизни. Они же большинством голосов решают все вопросы, в том числе и регистрации уставов, обращения с имуществом прихода. Чрезвычайно важная поправка, поскольку она не ограничивает права верующих, но отсекает от принятия решений «православных», которые не знают ни одной заповеди. Норма вызовет протесты не только со стороны УПЦ МП, но и остальных православных, поскольку процент «практикующих верующих» в данной конфессии относительно невысок.
Но если мы хотим строить государство, где церковь отделена от религии, её принятие крайне необходимо. В конце концов это защищает сами религиозные организации от попыток использовать их в политических комбинациях. Отсекание неверующих от участия в делах церквей несомненно повлияет на их бюджеты – уйдут политики-спонсоры и бизнесмены, для которых церковь=влияние. Для иерархов плохо, но, с точки зрения государства, это не является проблемой.
Решение вопросов судьбы парафии верующими упрощает и процесс переходов религиозных общин под другую юрисдикцию. Это уменьшает вероятность конфликтов при переходе, например, из УПЦ МП в УПЦ КП, УАПЦ или наоборот — священник лишается возможности «привезти братков-православных» для решения проблемы – местный приход проголосовал и точка.
Теперь вернёмся к вопросу договора с государством. Он необходим для всех религиозных организаций, поскольку чётко определяет куда, в какие сферы можно идти священникам, а куда нет. И вместо попытки упрятать название одной церкви за упоминаниями «государства агрессора» для всех можно предложить подписать простые три пункта, которые религиозная организация, если хочет работать в стране обязана выполнять. Например, Церковь признает, что:
УПЦ МП выступить против такого? Ну тогда её саму можно обвинять в избирательном подходе, поскольку упомянутое выше есть ничто иное как цитата из договора между РПЦ и Республикой Беларусь, заключённого в 2003 году. Московские иерархи и их беларуские представители не увидели в таком ничего крамольного.
Суть подобных документов в том, что религиозная организация признаёт институт государства, его суверенитет, территориальную целостность, исключительное право по защите национальных интересов. Любая агитация против этого является нарушением договора.
Второй аспект — чётко определённая сфера совместной деятельности церкви и государства. Если образно выразиться, то это своеобразные красные флажки, за которые забегать церковникам чрезвычайно опасно. Когда это в интересах государственной машины, такое не возбраняется, но как только возникла угроза национальным интересам, церковь либо сама быстро уходит из «не разрешённых областей», либо подпадает под санкции.
Теперь о санкциях. Ни в коем случае нельзя преследовать церковь в общем. Любые нарушения персональны, ответственность так же персональная. Повторю ещё раз — я против санкций в отношении УПЦ МП в целом, но закон должен работать. Церковь имеет структуру, приходы, которые имеют собственность. Дальше всё просто:
Естественно, что новые нормы потребуют возобновления перерегистрации религиозных организаций. На этот раз процесс необходимо завершить несмотря на возможные протесты. В конце концов необходимо определиться, что мы собираемся строить: светское динамичное государство с гарантиями свободы совести, либо сеть монастырских мануфактур, которые при этом ещё и освобождены от налогов.
Ссылка на первоисточник: https://risu.org.ua/ua/index/monitoring/society_digest/70216/
